Духовное развитие, духовный рост – это путешествие из микрокосма
в постоянно расширяющийся макрокосм. На ранних стадиях (которым посвящена вся
эта книга) это – путешествие знания, а не веры. Для того чтобы вырваться из микрокосма
нашего предыдущего опыта и избежать при этом переносов, необходимо то, что мы
называем словом учиться. Мы должны постоянно расширять нашу сферу знания и наше
поле видения посредством полной переработки и усвоения новой информации.
Процесс расширения сферы знаний является основной темой этой книги. Напомним,
что в предыдущей главе мы определили любовь как расширение собственного Я, собственной
души, и среди рисков любви отметили риск перехода в неизвестность нового опыта.
А в конце первой главы (о дисциплине) также подчеркивалось, что обучение чему-нибудь
новому требует отказа от своего прежнего Я и от устаревших знаний. Для того чтобы
приобрести новое, широкое видение, у нас должна быть воля, желание пожертвовать
узким взглядом на вещи, уничтожить старое видение. На коротком промежутке времени
удобнее не делать этого: лучше оставаться там, где мы есть, пользоваться одной
и той же микрокосмической картой, избегать страданий из-за гибели милых сердцу
представлений. Но путь духовного роста – совсем другой путь. Мы начинаем с того,
что перестаем доверять тому, во что давно верим, мы активно ищем опасного и непривычного,
умышленно бросая вызов ценности и достоверности всему, чему были раньше научены
и чем так дорожили. Путь к святости лежит через сомнение во всем.
Мы начинаем с науки – в самом реальном смысле слова. Мы начинаем с того, что
заменяем религию наших родителей религией науки. Мы должны восстать против их
религии и отбросить ее, потому что их видение мира неизбежно уже, чем наше потенциальное
видение, – если мы полностью используем наш личный опыт, включая в него и собственную
зрелость, и опыт нового поколения людей. Не существует хорошей религии, которую
можно было бы просто передать из рук в руки. Чтобы жить полной жизнью, чтобы реализовать
лучшее, на что мы способны, нам необходимо создать целиком собственную, личную
религию, выплавить ее под огнем наших вопросов и сомнений в горниле собственного
опыта реальности. Как сказал теолог Алан Джоунз:
Одной из наших проблем является то, что очень немногие среда нас ведут сколь-нибудь
отчетливо выраженную личную жизнь. Все у нас выглядит вторичным, поношенным, даже
наши эмоции. Во многих случаях для того, чтобы хоть как-то функционировать, мы
вынуждены полагаться на информацию из третьих рук. Я принимаю на веру слова врача,
ученого, фермера. Мне это не нравится. Я вынужден это делать потому, что они обладают
живым знанием, которого я лишен. Я согласен жить и пользоваться чужими знаниями
о состоянии моих почек, о роли холестерина, о разведении кур; но когда речь идет
о смысле и цели жизни и смерти, то информация из третьих рук меня не устраивает.
Я не согласен жить чьей-то верой в чьего-то Бога. Здесь должен быть личный мир,
личная встреча лицом к лицу – если я хочу быть живым. (Alan Jones, Journey Into
Christ. New York: Seabury Press, 1977. pp. 91-92)
Таким образом, ради душевного здоровья и духовного роста нам необходимо развить
в себе собственную религию и не полагаться на религию родителей. Но при чем здесь
"религия науки"?
Наука – это религия, поскольку это тоже видение мира, достаточно сложное и
основанное на ряде принципов. Важнейшие из этих принципов можно высказать так:
Вселенная является реальным, а поэтому серьезным объектом исследования; исследовать
Вселенную полезно для человеческих существ; Вселенная имеет смысл, то есть она
подчиняется определенным законам и предсказуема; но человеческие существа – плохие
исследователи, подверженные суевериям, пристрастиям, предрассудкам и очень склонные
видеть то, что им хочется видеть, а не то, что есть; поэтому для того, чтобы исследовать
и понимать правильно, человеческие существа должны подчинять себя дисциплине научного
метода. Сущность этой дисциплины составляет опыт, то есть мы не можем считать,
что мы что-то знаем, если не испытали этого на опыте; но дисциплина научного метода
только начинается с опыта: нельзя доверять простому опыту – он должен быть повторим,
обычно в форме эксперимента; кроме того, он должен поддаваться проверке, то есть
другие люди должны получать те же экспериментальные результаты при тех же условиях
опыта.
Ключевые слова здесь – реальность, исследование, знание, недоверие, опыт, дисциплина.
Мы давно и часто употребляем эти слова. Наука – это религия скептицизма. Чтобы
вырваться из микрокосма нашего детского опыта, из микрокосма нашей культуры и
ее догм, из полуправд наших родителей, для нас существенно важно стать скептиками
по отношению к тому, что мы, как нам кажется, изучили до сих пор. Именно научный
подход позволяет нам трансформировать личный опыт микрокосма в личный опыт макрокосма.
Мы должны с этого и начинать – стать учеными.
Многие пациенты, уже вступившие на этот путь, говорят мне: "Я не религиозен.
Я не хожу в церковь. Я уже не верю в то, что мне говорили родители и церковь.
У меня нет родительской веры. Кажется, я не очень-то духовный человек". Их
обычно поражает, когда я сомневаюсь в справедливости последнего утверждения. Я
говорю им: "У вас есть религия, и очень глубокая. Вы поклоняетесь истине.
Вы верите в возможность вашего развития и улучшения, возможность духовного прогресса.
В силу вашей религии вы готовы терпеть вызов и муки переучивания. Вы рискуете
идти на лечение. И все это вы делаете ради вашей религии. Я не считаю, я не могу
сказать, что вы менее духовны, чем ваши родители; наоборот, я подозреваю, что
вы духовно переросли родителей, что ваша духовность совершила квантовый скачок,
на который они не способны, им недостает мужества даже на то, чтобы задать вопросы".
Можно предположить, что наука в качестве религии представляет улучшение, эволюционный
скачок по сравнению со многими другими видениями мира, что позволяет ее интернациональный
характер. Мы говорим о всемирном научном сообществе. И оно действительно приближается
к истинному сообществу, к идеальной человеческой общине, – значительно ближе,
чем католическая церковь, которая, очевидно, стоит на втором месте по приближению
к подлинному международному братству. Ученые всех стран в большей степени, чем
все остальные люди, способны разговаривать друг с другом. В какой-то мере они
сумели преодолеть микрокосмы своих культур. В какой-то мере они становятся мудрецами.
В какой-то мере. Я считаю, что скептическое мировоззрение ученого есть явное
улучшение по сравнению с мировоззрением, основанным на слепой вере, национальных
суевериях и непроверенных предположениях; но я считаю также, что большинство ученых
еще только начинают путешествие духовного развития. В частности, я уверен, что
у большинства ученых людей взгляды на реальность Бога почти столь же ограничены,
как и у простых крестьян, слепо наследующих веру отцов. С реальностью Бога у представителей
науки большие затруднения.
Когда мы рассматриваем феномен веры в Бога с позиции умудренного скептицизма,
то этот феномен нас не впечатляет. Мы видим догматизм, мы видим, как из догматизма
проистекают войны, инквизиция, преследования. Мы видим лицемерие: мужчины исповедуют
братство людей, убивающих своих ровесников во имя веры; люди набивают свои карманы
за счет других людей; люди практикуют все виды жестокости. Мы видим ошеломляющее
разнообразие ритуалов и образов, никак между собой не согласованных: этот бог
– женщина с шестью руками и шестью ногами; тот бог – мужчина, сидящий на троне;
еще один – слон; еще один – сущность ничто; пантеоны, домашние боги, троицы, единства...
Мы видим невежество, суеверия, косность. Летопись веры в Бога производит тяжелое
впечатление. Невольно приходит в голову мысль, что человечеству, возможно, жилось
бы лучше без веры в Бога; что Бог – не просто пирожок, который достанется где-то
там, на небесах, в каком-то будущем, но пирожок к тому же отравленный. Разумным
кажется вывод, что Бог есть иллюзия человеческого разума, притом иллюзия деструктивная,
и что вера в Бога – распространенная форма психопатологии, которую следует лечить.
Итак, мы оказываемся перед вопросом: является ли болезнью вера в Бога? Может
быть, это просто проявление перенося – некие представления наших родителей, возникшие
в микрокосме и неправомерно спроецированные на макрокосм? Или, формулируя иными
словами, эта вера есть одна из форм примитивного, детского мышления, которую мы
должны перерасти, стремясь к более высоким уровням осознания и зрелости? Если
мы желаем быть учеными, проявить научный подход к этому вопросу, то должны обратиться
к реальности клинических фактов. Что происходит с верой в Бога, когда человек
развивается в процессе психотерапии?
|