Обсуждение этого вопроса началось многими страницами раньше, когда я отметил,
что любовь – предмет таинственный, и что по сей день эта тайна не раскрыта.
Мы здесь ответили на некоторые вопросы; но есть и другие вопросы, на которые ответить
не так просто.
Одна группа таких вопросов, можно сказать, логически вытекает из рассмотренного
выше материала.
Мы выяснили, например, что самодисциплина развивается на фундаменте любви.
Но :
- остается неясным, откуда приходит сама любовь.
- А если уж мы задаем такой вопрос, то должны спросить также, каковы
источники отсутствия любви.
Далее мы предположили, что :
-
отсутствие любви является главной причиной душевных заболеваний,
и что, следовательно,
-
наличие любви есть существенный лечебный элемент психотерапии.
Если так, то :
-
почему отдельные люди, рожденные и воспитанные в атмосфере
нелюбви, постоянного пренебрежения и жестокости, как-то умудряются преодолеть
травмы тяжелого детства, иногда даже без помощи психотерапии, и стать взрослыми,
здоровыми, а в исключительных случаях – святыми людьми?
-
И наоборот, почему некоторые пациенты, состояние которых, казалось
бы, не такое уж безнадежное, не поддаются психиатрическому лечению даже у
самых умных и любящих врачей?
Я попробую ответить на эти вопросы в последней главе книги – о благодати.
Мои ответы никого не удовлетворят полностью, включая и меня самого; все же я надеюсь
внести в проблему немного ясности.
Есть еще одна группа вопросов, относящихся к этой проблеме, но опущенных
или замаскированных при обсуждении любви :
-
Когда любимое существо впервые предстает передо мною обнаженным,
совершенно открытым моему взору, меня всего охватывает единое чувство – благоговение.
Почему?
-
Если половое чувство не более чем инстинкт, то почему это не
просто сексуальное возбуждение, не просто "голод"? Такой простой
голод вполне обеспечил бы продолжение человеческого рода.
- Зачем благоговение?
- Зачем секс осложняется этим почтением?
- И, в связи с этим, чем определяется красота?
Я уже говорил, что объектом подлинной любви должен быть
человек, личность, ибо только личность обладает душой, способной развиваться.
-
Но что сказать о тончайших изделиях из дерева? О лучших скульптурах
средневековых мадонн? О бронзовом изваянии древнегреческого возничего в Дельфах?
Неужели создатели этих неодушевленных фигур не любили их?
-
И не связана ли каким-то образом эта красота именно с любовью
создателей?
-
И почему, переживая красоту или радость, мы так часто испытываем
странную, парадоксальную реакцию – чувство печали, слезы?
-
Как происходит, что некоторые такты музыки или песни так потрясают
нас?
-
Почему становятся влажными мои глаза, когда мой шестилетний сын,
еще неокрепший в первый вечер после больницы, где ему удалили гланды, неожиданно
подходит ко мне – а я лежу, усталый, вытянувшись прямо на полу, – и легонько растирает
мне спину?
Совершенно очевидно, что существуют такие измерения любви, которые невозможно
обсуждать и чрезвычайно трудно понять.
Я не думаю, что на эти вопросы (и многие другие) существуют ответы в рамках социобиологии.
Небольшую помощь может оказать обычная психология с ее концепцией границ эго –
но именно небольшую.
Больше всего о таких вещах знают те религиозные люди, которые являются учениками
Тайны.*
* Аллюзия на мистицизм и мистиков: англ. mystery (тайна) и mystic
(мистический) – слова одного корня. – Прим. перев.
Именно к ним и к предмету религии мы должны теперь обратиться, если хотим получить
хотя бы проблеск представления об этих вещах.
Остальная часть книги посвящена некоторым аспектам религии :
Понятие благодати известно в религии уже тысячи лет,
но оно чуждо науке, включая психологию.
Я уверен, однако, что понимание феномена благодати
необходимо для полного понимания процессов развития человеческого существа.
Поэтому последующий текст, я надеюсь, послужит вкладом в столь медленно
развивающуюся взаимосвязь между религией и психологической наукой.
